Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая - Стивен Кинг

— Ларри, почему вы раньше не рассказывали об этом?

— Потому что мне больно говорить о ней, — просто ответил Ларри. — Очень больно.

И это была правда, но не вся правда. Это также был сон. Он поймал себя на том, что хочет, чтобы Надин тоже, как и ему, снились плохие сны — прошлой ночью, проснувшись, он услышал, как она стонет во сне. Но наутро она ничего не сказала. А Джо? Снятся ли Джо плохие сны? Что ж, он не знает, снятся ли им плохие сны, но бесстрашный инспектор Андервуд из Скотланд Ярда боится снов… И если Надин не освоит мотоцикл, им придется вернуться.

— Значит, мы поедем завтра, — сказала Надин. — А сегодня — я ваша старательная ученица.

Он лежал под одеялом и думал, что будет, если она придет к нему после того, как Джо уснет, или же если он придет к ней. Он страстно желал ее, и ему казалось, что она хочет того же. С этими мыслями он и уснул.

Ему снилось, что он заблудился в пшеничном поле. Над полем царила музыка, музыка гитары. Джо играет на гитаре. Если он найдет Джо — все будет в порядке. И он пошел на звук, а спелые колосья пшеницы шуршали под ногами. Звук становился все яснее, и Ларри наконец вышел к маленькому домику с покосившимся крыльцом. Оказывается, на гитаре играл не Джо. Джо держал его за левую руку, а Надин — за правую. Они были с ним. На гитаре играла старая женщина, и звуки давно знакомого спиричуэлс заставили Ларри улыбнуться. Старуха была чернокожей, и она сидела на крыльце, и Ларри решил, что это самая старая женщина, которую он когда-либо встречал. И было в ней что-то такое, от чего ему стало хорошо… хорошо, как бывало в детстве, когда мать гладила его по голове и приговаривала: «Мой мальчик, мой самый лучший в мире мальчик, самый лучший сыночек Элис Андервуд».

Старуха прекратила играть и посмотрела на них.

«Ну, вот я и в компании. Подойдите, чтобы я могла рассмотреть вас, потому что мои глаза уже не такие зоркие, как прежде».

Рука об руку, они втроем приблизились к крыльцу. «Островок в море пшеницы», — подумал Ларри. От домика на север тянулась пыльная дорога.

«Тебе понравилось пение старой развалины?» — спросила она Джо. И Джо, охотно выйдя вперед, взял из ее морщинистых рук потрепанную гитару. Он заиграл мелодию, которую слышал, блуждая среди колосьев. Только его музыка была лучше и динамичнее, чем то, что играла старая дама.

«Клянусь небом, он отлично играет, а я — слишком стара. Мои пальцы не так проворны, как прежде. Все этот проклятый ревматизм. Но в 1902 году я играла в Главном Концертном зале. Я была первой негритянкой, которая играла там, самой первой».

Надин спросила, кто она такая. Место, в котором они находились, было совершенно необыкновенным. Отовсюду веяло покоем и прохладой. Ларри захотелось вдруг, чтобы здесь можно было остаться навсегда — ему и его семье. Это было хорошее место. Человек без лица не смог бы достать здесь ни его, ни Джо, ни Надин.

«Матушка Абигайль — вот как зовут меня. Я думаю, что я — самая старая женщина в северной Небраске, хотя до сих пор пеку свои знаменитые бисквиты. Хорошо, что вы поспешили сюда. Мы сможем убраться отсюда раньше, чем он доберется до нас».

На солнце набежало облако. Джо прекратил играть. Колосья за спиной — почувствовал Ларри — вдруг стали будто выше. Но старуха, казалось, ничего не заметила.

«Раньше, чем он доберется до нас?» — спросила Надин, и Ларри захотелось кричать и плакать, будто так можно перечеркнуть вырвавшийся вопрос.

«Этот черный человек. Этот слуга дьявола. Господь воздвиг преграду между ним и нами, но никакая преграда не сможет остановить его. Поэтому мы должны вместе бежать. В Колорадо. Господь явился мне во сне и подсказал это. Но нам нужно торопиться, торопиться изо всех сил. Поэтому вы и появились здесь. Другие тоже появляются».

«Нет, — холодно возразила Надин. — Мы собираемся в Вермонт, вот так-то. Только в Вермонт — поэтому нам осталось недолго идти».

«Твоя дорога окажется длинней нашей, если ты не вырвешься из-под его влияния, — ответила старуха во сне Ларри. — Тебя привел сюда хороший человек, женщина. Он хочет сделать для тебя что-нибудь хорошее и нужное. Зачем же ты отталкиваешь его?»

«Нет! Мы идем в Вермонт, в ВЕРМОНТ!»

Старуха с жалостью посмотрела на Надин. «Ты попадешь прямо в когти к дьяволу, если не научишься видеть дальше собственного кончика носа, дочь Евы. А если попадешь к нему в когти, то почувствуешь его ледянящий холод».

Здесь сон оборвался. Перед глазами Ларри осталась только чернота. Но было что-то в этой черноте, что до полусмерти напугало его — что-то холодное и мерзкое. И он понял что: это была улыбка, обнажившая кривые белые зубы.

И тут Ларри проснулся. Наступил рассвет, и по земле полз густой молочный туман, сквозь который едва пробивались слабые солнечные лучи. Рядом виднелся силуэт мотоцикла.

Рядом с ним кто-то лежал, и Ларри с удивлением обнаружил, что это не Надин, а Джо. Мальчик вздрагивал и стонал во сне, будто ему привиделся кошмар. Ларри подумал, отличаются ли сны Джо от его собственных… И вот он лежит на спине, всматриваясь в густой туман и обдумывая все, что ему привиделось во сне. Джо и Надин проснулись спустя час после этого.

Когда они закончили завтрак, туман окончательно рассеялся и можно было отправляться в путь. Не дожидаясь приглашения, Джо взгромоздился на заднее сидение мотоцикла Ларри. Надин проводила мальчика удивленным взглядом.

— Медленно, — в который раз повторил Ларри. — Мы не должны спешить, чтобы не попасть в аварию.

— Прекрасно, — сказала Надин. — Тише едешь — дальше будешь.

Она улыбнулась ему, но Ларри не ответил ей улыбкой на улыбку. Что-то очень похожее говорила Рита Блэкмур, когда они покидали Нью-Йорк Сити. Она сказала это за два дня до смерти.

Они сделали несколько остановок, чтобы перекусить — в Эпсоне, Конкорде и Уорнере. К вечеру, устав от напряжения, Ларри растянулся под одеялом, и ему на сей раз даже в голову не приходило, идти или нет к Надин, лежащей под одеялом в десяти футах от него (мальчик спал между ними). Он тут же провалился в сон, и ему ничего не снилось.

На следующий день к обеду они добрались до Энфильда, где и решили с полчаса передохнуть.

— Чем ты занималась раньше, Надин? — спросил Ларри. Он думал о выражении ее глаз, когда сегодня утром Джо вдруг заговорил (он достаточно членораздельно произнес: «Ларри, Надин, еда» и «умываться»), и поэтому Ларри решил высказать догадку.

— Ты работала учительницей?

Она удивленно посмотрела на него.

— Да. Угадал.

— Учила малышей?

— Точно. Первый и второй классы.